Работа над ошибками

Как избежать фальсификаций в споре о военных потерях 1941-45 годов

направлено на публикацию в "Новую газету"

Последние полгода для меня, как и для тысяч наших соотечественников, прошли под знаком борьбы с фальсификациями избирательного процесса. Если мы хотим жить в обществе, где редкостью станут физические крушения самолётов и моральные крушения государственных деятелей, мы обязаны научиться точности и честности. Точность и честность ; вот «чудеснейшие два» качества, которые на сегодняшний день «стоят наших всех».

Добиваться честности и точности в исторической науке не менее важно, чем в политической жизни. Ведь наше будущее зависит не только от избрания тех или иных парламентариев, но в огромной степени ; от  нашей оценки пройденного пути. Вот почему я решил, отмобилизовав свой скромный опыт изучения и преподавания демографии, обратиться к самому острому историческому спору ; спору о боевых потерях в Великой Отечественной войне.

Сама поляризация существующих на сегодня оценок выглядит очень подозрительно. Одна группа авторов ; С. Максудов (1), Г. Кривошеев (2,3), Норман Дэвис (4) ; называет цифры боевых потерь Советской армии в диапазоне от 8 до 11 миллионов человек.  Другая группа ; Б. Соколов (5), Н. Соколов(6), С. Бестужев-Лада (7) ; настаивает на 26-27 миллионах павших солдат. Средние, медианные значения в диапазоне мнений полностью отсутствуют, то есть существующий разброс порождён не погрешностями научных методов, а столкновением мировоззренческих установок. Необходимо понять, какая из сторон (если не обе сразу!) целенаправленно фальсифицирует прошлое? И как велик масштаб этих фальсификаций?

Цифры военных потерь, обнародованные коллективом под руководством генерал-полковника Кривошеева ; 8 миллионов 668 тысяч павших на фронте и умерших в плену, ; принято считать официальными. В своих трудах Кривошеев называет и общее количество мобилизованных на войну советских граждан ; 34,5 миллиона человек. Коллективом Генштаба при подсчётах использован как учётный, так и балансовый метод. Однако оппоненты убеждены, что записи военного ведомства страдают от недоучёта, так как существенная часть новобранцев призывалась не через военкоматы, а непосредственно в воинские части. Кроме того, погрешности в балансе генерал-полковника Кривошеева (3, стр. 40-41) видны даже невооружённым глазом.

1. В расходной части баланса указано, что 939 тысяч освобождённых из плена солдат было призвано вторично. Но в приходной части они не указаны, повторный призыв из этой колонки исключён.
2. Также не учтены в приходной части 427 тысяч «штрафников», фигурирующих в расходной. Но ведь они отправились в ту же самую действующую армию!
3. Дважды учтены в расходной части 135 тысяч расстрелянных за дезертирство и другие преступления. 

Кроме того, сам Кривошеев признаётся, что не имеет сведений о судьбе 500 тысяч призывников, не добравшихся до своих частей, а также не учёл потери ополченцев и вольнонаёмных (которые должны измеряться сотнями тысяч). Несложно подсчитать, что с учётом указанных категорий количество погибших военнослужащих может вырасти на 2-2,5 миллиона человек.

Правда, какая-то часть из них (особенно среди пропавших призывников 1941 года) могла не погибнуть, а дезертировать или попасть в партизаны. Кроме того, в балансовой таблице Кривошеева не учтены такие статьи убыли советских солдат, как эмиграция после плена («Displaced Persons») и переход на сторону противника. А эта ошибка работает в противоположном направлении, с её учётом количество погибших в этой балансовой схеме надо сократить минимум на 300-400 тысяч человек. В целом подсчёт группы Генштаба, претендующий на архивную точность, выглядит весьма грубо.

Главным источником противоположной версии потерь является блок публикаций к.и.н. Бориса Соколова (5, 8, 9). Их автор полагает, что на Великую Отечественную войну было призвано 43 миллиона советских граждан, из них погибло 26,9 миллионов. Цифра ошеломительная. Не менее ошеломительной выглядит и методика упомянутого кандидата исторических наук.

Формально Соколов использует расчётный метод, определяя генеральную совокупность путём анализа частной выборки. Но при этом допускает вопиющие отклонения от принципов математической статистики и от азов военной науки:

1. В качестве исходных данных для расчёта берётся всего 1 месяц из 48-ми месяцев войны. Представительной выборкой здесь и не пахнет, равно как в его расчётах, сделанных по сводкам из отдельных частей и соединений. При таком подходе погрешность методики измеряется не в процентах, а в разах (хотя Соколов по базовому образованию ; географ, и матстат должен был проходить).
2. Для проверки итоговых цифр Соколов полагает, что доля офицеров в общей массе военнослужащих Вермахта и Советской армии была одинаковой. Для военного историка посылка невероятная. В Вермахте доля офицеров составляла порядка 4 % (10), у нас, с нашей любовью к административному разбуханию, ; около 14 % (3). По выражению Константина Воробьёва, «лейтенантов пекли, как оладьи». (У немцев  значительную часть этих функций выполняли многочисленные унтеры). Отсюда  вытекает погрешность в расчётах более чем в три раза, в сторону завышения советских потерь.
3. В качестве исходных данных Соколов берёт не безвозвратные, а санитарные потери. Это обоснованно, поскольку санитарные потери лучше документированы. Но при расчёте он делает совершенно фантастическое предположение, что безвозвратные потери составляют 83 % от санитарных. Однако хорошо известно, что реальное отношение безвозвратных потерь к санитарным в войнах середины ХХ века колебалось в диапазоне 20-50 %. Один убитый на трёх раненых ; азы военной науки, знакомые даже студентам военных кафедр! Невероятно, чтобы об этом не знал человек, около двадцати лет профессионально (?) занимающийся военной историей. 83 убитых на 100 раненых и больных ; форменная Хиросима. Вероятное завышение советских потерь при такой «исторической Хиросиме» - в два-три раза. 
4. Соколов весьма детально расписывает баланс движения военнослужащих через Советскую Армию: почти 43 миллиона призвано, 26,9 миллионов погибло на фронте (в т.ч. 4 миллиона ; в плену), 12,4 миллиона осталось в строю к концу войны, оставшиеся 3,6 миллиона комиссованы в тыл, в том числе по инвалидности (5). В реальном балансе существует много других статей убыли (например, выжившие в плену), но в «истории Соколова» для них не остаётся места. Если аналогичный «балансовый принцип» применить к Вермахту (21 миллион призван, 4 миллиона ; по признанным в работе Соколова данным Мюллера-Гиллебранда ; погибло на фронте и в плену, 7 миллионов осталось к этому времени в строю), получится, что более 10 миллионов германских солдат было комиссовано в тыл. Вопиющая диспропорция! Если предположить, что хотя бы половина комиссованных отправлялась в тыл по инвалидности, то на 100 погибших красноармейцев приходится 6-7 искалеченных, а на 100 погибших германцев ; целых 125 калек. Похоже, в «войне Соколова» использовалось какое-то программируемое анатомическое оружие: осколки немецких снарядов и бомб норовили угодить в голову и в сердце, а русские боеприпасы целили исключительно в руки и ноги противника.
5. Цифру в 43 миллиона призванных Соколов устанавливает произвольно, ссылаясь на упомянутый выше неучтённый призыв непосредственно в частях. Однако документы подавляющего большинства воинов, призванных непосредственно в части, всё равно рано или поздно должны были попасть в военкоматы по месту жительства. К началу девяностых годов, когда работала комиссия Кривошеева, уж точно поспели бы.
6. Чтобы свести общий баланс военных и гражданских потерь, Соколов в своей фантасмагорической манере увеличивает предвоенное население СССР до 209 миллионов (5). Однако большинство демографов сходится на том, что даже цифра в 200 миллионов имеет завышенный, пропагандистский характер («Нас двести миллионов, всех не перевешаете!»). На такой уровень страна могла выйти лишь при допущении, что в годы Большого Террора её население росло в три раза быстрее, чем  в предыдущее десятилетие (по 4 миллиона в год в 1937-40 гг. против 1,3 миллиона в год в 1926-36 гг.) Наиболее авторитетные демографы полагают, что на 22 июня в стране проживало не более 196-197 миллионов граждан (например, 11), что означает завышение соколовского баланса на 12-13 миллионов человек только за счёт предвоенных цифр (есть вопросы и к послевоенным).

Возвращаясь к ошибкам Г. Кривошеева, следует подчеркнуть ; они носят грубый, но не тенденциозный характер. Цифры в его работах «пляшут» как в одну, так и в другую сторону. К примеру, неучтённые «штрафники» в его балансе влекут занижение советских потерь, а неучтённые «ДиПи» - завышение. При определении потенциального призывного контингента СССР (3, стр. 36) Кривошеев грубо завышает долю стариков (22 % от всего мужского населения при фактических 10,9 %), зато так же радикально занижает долю несовершеннолетних (33 % вместо фактических 43,7 %). Любопытно, что реальный размер определённого Кривошеевым призывного контингента при накладке двух погрешностей практически не отклоняется от данных предвоенной переписи (12).

В то же время ошибки Соколова носят откровенно тенденциозный характер. Всякое разночтение в русских потерях автор трактует в сторону максимального повышения, а у немцев ; в сторону понижения. Это придаёт работам Соколова черты целенаправленной исторической фальсификации.

Читатель вправе почувствовать себя озадаченным: он привык видеть подвох в официальных данных, а не в трудах историков-энтузиастов. Как же приблизиться к истине и при этом не потратить годы жизни на рытьё в архивах (да и архивы, как убеждают нас, неточны)?

Предлагаю метод проверки, доступный каждому образованному человеку. Для оценки армейских потерь надо использовать не архивы Минобороны, а результаты всесоюзных переписей населения. Во-первых, результаты переписей легко найти, не выходя из дома (например, на сайте demoscope.ru). Во-вторых, в переписях мы имеем дело с генеральной совокупностью населения, а не с отдельной выборкой. В-третьих, организаторы переписей никак не связаны с корпоративными интересами военного ведомства.

Поскольку война ; ремесло мужское, ключом к определению военных потерь демографы считают возникшую в результате войны разницу в численности между мужчинами и женщинами.  Возьмём результаты всесоюзных переписей 1939 и 1959 года (12, 13) и проследим по ним судьбу возрастной когорты, вынесшей основную тяжесть ратной службы, ; соотечественников 1899-1928 годов рождения.

Таблица. Изменения в возрастной когорте 1899-1928 гг. рождения

Все граждане 1899-1928 гг. р.	Перепись 1939 года	1939год (в границах 1959-го)	Перепись 1959 года	Суммарная убыль
Мужчины	45,9 млн. чел.	51,1 млн. чел.	28,7 млн. чел.	22,4 млн. чел.
Женщины	47,8 млн. чел.	53,2 млн. чел.	43,7 млн. чел.	9,5 млн. чел.

На мужчин этой категории приходится 92-93 % общей суммы армейских потерь. Ещё 6 % приходится на мужчин старших возрастов и 1-2 % потерь - на служивших в Армии женщин (3).

Как видим, убыль мужчин призывного поколения ; 22,4 миллиона ; близка к цифрам Бориса Соколова. Однако признать правоту этого историка мы можем только в двух случаях: «реалистическом» - если советские мужчины в мирное время не умирали; и «фантастическом» - если накануне всесоюзной переписи павшие воскресали и заполняли анкеты.

Обратим внимание ; за двадцать лет в этом же поколении из жизни ушло девять с половиной миллионов женщин. Это косвенный показатель гражданской смертности, которая никак не связана с армейской службой. Разница между мужской и женской убылью в 12,9 миллиона человек ; верхний потолок, выше которого армейские потери физически быть не могут!

Однако все мы прекрасно знаем, что мужская гражданская смертность и в естественных, мирных условиях выше женской. Например, между переписями 1970 и 1989 годов (14, 15) за точно такой же период (как в таблице 1) в поколении примерно такой же численности и такого же возраста (1929-58 гг. рождения) мужчин умерло на 4 миллиона больше, чем женщин. Вычитая эту естественную мужскую сверхсмертность из 12 миллионов 900 тысяч, получаем, что призывное поколение противоестественным путём потеряло 8,9 миллионов мужчин. Результат, весьма близкий к официальным данным авторской группы Генштаба.

Подчеркну ; данный метод не может претендовать на точность. Это всего-навсего грубая проверка существующих цифр, доступная историку-любителю. Для более точной оценки армейских потерь в Великой Отечественной войне нужно учесть следующие факторы:

1. Часть женской смертности в 9,5 млн. чел. приходится на военные жертвы гражданского населения (примерно 40 %). Среди мужчин призывного поколения гражданские жертвы ВОВ могут быть существенно меньше (ориентировочно вдвое).
2. Естественная мужская сверхсмертность после войны была выше, чем в семидесятые годы, так как досрочно умирали вернувшиеся с войны инвалиды.
3. Неестественная сверхубыль мужчин по сравнению с женщинами порождена не только военными потерями Советской армии в ВОВ, но также ГУЛАГом, потерями партизан и коллаборационистов, военной и послевоенной эмиграцией, потерями СА в других конфликтах.

Если учёт первого фактора должен повысить оценочные военные потери Советской армии миллиона на два, то два других фактора работают на понижение, и в итоге реальная цифра армейских потерь вряд ли будет сильно отличаться от десяти миллионов человек. Что, как ни странно, коррелирует с официальной советской цифрой боевых потерь, озвученной ещё к тридцатилетию Победы.

Демография ; это наука, наврать в которой довольно сложно. Различные показатели так увязаны друг с другом, что любая, даже локальная ложь сотрясает всю систему статистических связей ; как запутавшаяся муха сотрясает всю ткань паутины. Перепись 1959 года (13) позволяет нам оценить, сколько мальчиков 1923 года рождения (срочный призыв Сорок первого года, «выбитый призыв») вернулось домой с войны. Мы видим, что в 1959 году на 100 женщин этого возраста приходилось 64 мужчины (1 802 тысяч женщин и 1 160 тысяч мужчин). А это возраст максимальных потерь (младшие не успели пройти войну «от звонка до звонка», среди старших многие уже имели бронь или проблемы ос здоровьем). Таким образом, популярный миф о «девяноста семи убитых из ста, рождённых в двадцать третьем» выглядит совершенно несостоятельным. Девяносто семь из ста не могли погибнуть хотя бы потому, что десять изначально не годились к военной службе, пятнадцать-двадцать были бы списаны по инвалидности прежде своей смерти, а ещё десять, угодив в плен, выживали в плену.

Из той же переписи (13) можно узнать, что к 1959 году 72,5 % женщин 1919-23 годов рождения, ровесниц «выбитого поколения», сумели законно выйти замуж (5121 тысячи из 7062 тысяч), хотя легализации многожёнства в послевоенной стране не наблюдалось. Эти и многие другие факты абсолютно не вяжутся с утверждениями Соколова, согласно которому на войне погибло две трети советских мужчин призывного возраста.

Кстати, в ФРГ, согласно статистике 1950 года, в «выбитом поколении» 1920-24 гг. рождения на 100 женщин приходился 71 мужчина (16), что с учётом традиционной разницы в естественной мужской смертности между русскими и немцами даёт процент военных потерь, очень близкий к нашему. Следовательно, пропорции погибших на войне советских и немецких воинов должны быть очень близки к пропорциям потенциальных призывных контингентов (23 и 51 миллион соответственно), то есть 1:2, максимум 1: 2,5, но никак не один к десяти.

Близкие пропорции военных потерь подтверждаются и схожей долей вдов среди взрослых женщин послевоенного СССР и германских стран: СССР ; 19,0 %, ГДР ; 18,6 %, Австрия ; 18,5 %, ФРГ ; 17,7 % (17).

Полагаю, что приведённых выше доводов достаточно, чтобы признать цифру в 27 миллионов погибших воинов фальсифицированной и навсегда прекратить любые серьёзные разговоры о наших армейских потерях, выходящих за демографический потолок в 12-13 миллионов.

Я понимаю, что среди отечественных гуманитариев много тех, кого израильский советолог Моше Левин метко назвал «людьми с богатым воображением». Но остаётся непонятной мотивация значительной части интеллектуалов, фанатично доказывающих подлинность «истории по Соколову», хотя эта историческая версия вдребезги разбивается при сличении с элементарными фактами. Зачем им понадобилось, к вящей славе Третьего рейха, записывать на счёт Вермахта 27 миллионов убитых красноармейцев? Что это - запоздалое сведение счётов со Сталиным и сталинским коммунизмом?

Но войну-то вёл не только Сталин, и не только общественная система. Воевал весь народ. Война была своего рода интегральным экзаменом для целого общества, целой российской цивилизации. Испытание проходила не только совокупность живущих в 1941-45 годах людей,- проверялся на прочность концентрированный опыт всех ушедших поколений. Сколько солдат отдавало наше общество за одного солдата Рейха? Десять, как утверждают сторонники Соколова? Или двух, что (за вычетом умерших в плену) кажется мне гораздо более вероятным? Ответ на этот вопрос имеет отнюдь не только историческое значение.

Если мы обратимся к сфере бизнеса, то фирма, чья производительность оценивается в 50 % от лучших мировых образцов, имеет все шансы провести работу над ошибками ; сменить стратегию, менеджмент, повысить квалификацию сотрудников, поискать внутренние резервы ; и выйти в лидеры. Если же производительность находится на уровне десяти процентов - дело дрянь, проще прикрыть лавочку и продать оборудование конкурентам. Поэтому, выбирая между модернизацией и банкротством, важно верно оценить своё положение на рынке. Ошибка может обернуться непростительной потерей бизнеса.

Если же речь идёт не о частном бизнесе, а об исторической судьбе целого народа, цена ошибки неизмеримо выше.

Владимир ТИМАКОВ, Тула

 

1. С. Максудов (Бабёнышев) "О фронтовых потерях Советской Армии в годы Второй мировой войны" ("Свободная мысль", № 10, 1993 г.).

2. «Гриф секретности снят: потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование»; под ред. Г. Ф. Кривошеева. ; М., 1993 г.

3. «Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь», Г.Ф. Кривошеев и др., М., 2009 г.

4. Norman Davies, “Europe at War 1939-1945: No Simple Victory”, Macmillan; illustrated edition (3 Nov 2006)

5. Б. В. Соколов “Как подсчитать потери во Второй мировой войне», «Континент», 2006, №128

6. Н. Соколов: «Сведение счетов», сайт «Вокруг света», 05 июля 2011

7. И. Бестужев-Лада, «Россия накануне XXI века», 1997 г.

8. Соколов Б. Определение советских военных потерь как научная задача // Троицкий вариант. 2011, № 12 (81), 21 июня.

9. Соколов Б. В. Кто воевал числом, а кто умением. Чудовищная правда о потерях СССР во Второй мировой. ; М.: Яуза-Пресс: ЭКСМО, 2011.

10. «Encyclopedia of the Holocaust», Dr. Robert Rozett and Dr. Shmuel Spector, Jerusalem Publishing House Ltd, 2000

11. «Опыт оценки численности населения СССР 1926-41 гг.», Е. Андреев, Л. Дарский, Т. Харькова, «Вестник статистики», 1990 г., № 7

12. «Всесоюзная перепись населения 1939 года». Таблица ф. 11. Возрастной состав населения. РГАЭ. Ф.1562 Оп. 336 Д.604.

13. «Всесоюзная перепись населения 1959 года». Таблица 2,5. Распределение всего населения и состоящих в браке по полу и возрасту.

14. «Всесоюзная перепись населения 1970 г.» Таблица 5с. Распределение всего населения и состоящих в браке по полу и возрасту. РГАЭ РФ ф. 1562, оп. 336, ед.хр. 3998-4013. Наличное население.

15. «Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 года». Том 2, таблица 2 - Распределение населения союзных и автономных республик, автономных областей и округов, краев и областей по населения по полу и возрасту.

16. расчёты Б.Ц. Урланиса цит. по А. Козинский «История военных потерь во ВМВ: сколько же потеряли убитыми гитлеровские вооруженные силы?»

17. «Народонаселение стран мира» под ред. Б.Ц. Урланиса, М., 1983; стр. 116, 118