/ Новости  / Засечный Рубеж / Совет Домовых комитетов /


Владимир ТИМАКОВ, официальный сайт


6. Национализм второго сорта или синдром Фон Штумпфельда

Сколько русских сражалось в Сталинграде по другую сторону фронта, под знаком свастики? Вопрос, бросающий тень на юбилейные торжества, тем не менее, не лишён актуальности. В 6-й армии Паулюса на самом деле воевало немало наших соотечественников. Согласно вполне достоверным источникам (Рюдигер Оверманс, например, считается одним из самых непредвзятых немецких историков), среди 330 тысяч окруженцев сталинградского котла было около 50 тысяч русских, точнее – граждан СССР. Почти каждый шестой, внушительная доля! В годовщину победы на Волге об этом активно вспоминает часть блогеров, причисляющих себя именно к русскому национальному лагерю.

Да, реальная история несколько отличается от легенды. Мы до сих пор не знаем, сколько русских воевало за Гитлера, и, наверное, никогда уже не узнаем, сколько татар стояло на Куликовом поле под хоругвями Дмитрия Донского. Но в данном случае цифры не так уж важны. Важно другое: для чего препарируется легенда Сталинградской победы? Ради объективного анализа прошлого или ради создания встречного мифа? И не окажется ли этот контрмиф разрушительным для национального сознания?

Очевидно, что дело здесь не ограничивается арифметикой. Вслед за предварительной «бомбардировкой» читателя сенсационными цифрами начинается собственно идеологическое наступление. Большинство хранителей памяти о «русских шестой армии» начинает героизировать перебежчиков, которые-де беззаветно боролись с Советами. К реалистическим сведениям об их сопротивлении «до последнего вздоха» (действительно, для русских в гитлеровской форме сдача в плен советским войскам не оставляла никаких шансов – оставалось только бороться) присовокупляются откровенные фантазии о некоем русском антикоммунистическом партизанском движении, несколько месяцев продолжавшем сражаться в подземельях Сталинграда, своего рода «фашистском Аджимушкае».

Чувствуется, что авторы сочувственных постов не просто переживают трагедию сломанных войной судеб, но упорно хотят изменить национальную идентификацию, переключить читательские симпатии на другую сторону фронта. Чего стоят такие цитаты: «число добровольцев значительно выросло после освобождения (выделено мной) Области Войска Донского в июне-июле 1942 года», «предателями были те, кто строил СССР» и так далее. Мол, на той стороне, оказывается, воевали за «Национальную Россию», а на этой, привычной, советской, – «за жидо-большевицких комиссаров». И никакая это была не Отечественная война, а Вторая Гражданская…

Кем же на самом деле были русские под свастикой и за что они воевали? Достаточно красноречиво свидетельствует об этом отношение самих гитлеровцев к своим соратникам по «борьбе с коммунистическим режимом». Показательно, что большинство русских коллаборационистов выполняло функции «хиви», hilfswillige, «добровольных помощников» - то есть поваров, конюхов, шофёров, связных, которым оружия в руки не давали. Институт «хиви» - этакий фашистский стройбат для ненадёжных и расово неполноценных солдат.     

Когда сталинградское кольцо вокруг армии Паулюса замкнулось, ситуация изменилась. Тут уже было не до расовой иерархии – требовалось пушечное мясо любого качества. И, как о высшем достижении на пути к русской национальной армии, сочувствующие ей источники сообщают о создании «русской дивизии Фон Штумпфельд», названной так по имени  её командира. Для ответа на поставленный нами вопрос интерес представляют сведения о составе дивизии, которые почерпнуты из тех же самых сочувствующих источников  (например, stafford-k.livejournal.com/366446.html):

«Пехотный полк Шмидта

Батальон Шона

Каменский батальон

Батальон Линдера

Батальон Эйзенакера

Батальон Кехера

Пехотный полк Штелле

Батальон Енгерта

Батальон Фон Гадденбрюка

Второй полицейский Харьковский батальон

Морозовский Казачий Батальон

Зенитная батарея «Фон Штумпфельд»

Танковая рота

Рота Абендрота»

Что-то для «русской национальной дивизии» маловато русских имён?!

Очевидно, что Каменский и Морозовский казачий батальоны названы так не по именам своих командиров (тогда, по аналогии с остальными, «фамильными» подразделениями, они значились бы как батальон Каменского и батальон Морозова). Зато все остальные части гордо несут имена «истинных арийцев». Отсюда несложно догадаться, что весь командный состав «русской дивизии» был немецким. Это же типичные колониальные войска, вроде сипаев в британской туземной администрации, где рядовые рекрутировались из аборигенов, а офицерами назначались представители «высшего народа». О какой русской национальной гордости или русском национальном интересе можно вообще вести здесь речь?

Обратим внимание, что битва под Сталинградом – это единственное сражение Великой Отечественной войны, в сообщениях о котором упоминается значительная доля русских, сражавшихся (или хотя бы прислуживавших) в вермахте. Почему только Сталинград? Ведь в 1943 году Рейх начинает активное формирование так называемой Русской Освободительной Армии, для которой находятся и русские офицеры, и русские генералы, – но до массового участия власовцев на Восточном фронте, вплоть до критических событий весны 1945 года, дело так и не дошло. 

Пожалуй, осень 1942 года стала кульминацией отчаяния, когда все объективные обстоятельства исключали нашу победу в войне. Изнурительное, длящееся второй год подряд отступление; серия поражений, свершившихся несмотря на запредельное напряжение сил обороняющейся стороны, - всё это стало серьёзным испытанием для национальной психики.

Правда, в поступках той части людей, которые составляют духовный костяк народа, это нарастающее отчаяние обернулось отчаянной смелостью,- тем самым презрением к смерти, той непреклонной решимостью драться, когда терять больше нечего и отступать некуда. Вот эти люди, соль соли нации, и стали железной гвардией Сталинграда. Я имею в виду – нашего, то есть «красного», советского, по-настоящему русского Сталинграда.

 Но немало оказалось и тех, кто сломался, не выдержав напряжения. Лето-осень сорок второго – время массового прилива «хиви» в Вермахт. Их переход на сторону противника, как правило, был всего лишь истерическим импульсом отчаявшихся людей. У белорусских партизан бытовало очень верное определение такого типажа – «бобики». Тут не было искреннего порыва, веры в свою правоту. На первом месте стояло согласие надеть на себя поводок нового хозяина, раз старый оказался недееспособным. Будь «хиви»-«бобики» идейно убеждёнными – определились бы сразу, уже в первые дни войны. Но нет, тянули до сорок второго года, пока не приняли окончательное решение.

Заметим, что печально известный генерал Андрей Власов тоже согласился стать коллаборационистом именно осенью 1942 года, хотя всего год назад он вёл себя по-иному. Мало кто знает, что будущий изменник проявил недюжинное мужество и верность своей стране, прорываясь с остатками разгромленных частей из Киевского котла осенью 1941 года. Тогда он и не думал сдаваться, тем более «бороться против сталинизма». Будь он идейным противником советского строя, мог бы уже через три месяца войны оказаться в лагере «единомышленников». Однако это случилось лишь год спустя. Видимо к лету сорок второго Власов, так же как «хиви» Паулюса, потерял всякую надежду на победу, и неизбежному, как тогда ему казалось, позору поражения предпочёл позор предательства, подслащённый сотрудничеством с победителями.

Осень 1942 года стала воистину кризисной осенью всей войны, когда, по уместной строфе Пушкина, «тяжкий млат, дробя стекло, ковал булат». Твёрдые как булат закалялись, чтобы удивить мир несокрушимой прочностью Сталинграда. Слабые как стекло ломались, переодеваясь в форму  своих наиболее вероятных будущих хозяев.

Но, начиная с 1943 года, когда стала вырисовываться совсем другая перспектива войны, проявилась и другая тенденция среди «добровольцев». С этого времени участились переходы уже присягнувших рейху «туземных» солдат и целых подразделений обратно на советскую сторону. Самый известный пример – восставшая и примкнувшая к красным партизанам бригада Гиль-Родионова в Белоруссии. И тогда насторожившиеся генералы гитлеровской армии были вынуждены свернуть масштабы применения русских коллаборационистов на фронте, даже в виде безоружных «хиви». Формирование РОА Власова была чисто пропагандистским мероприятием, чтобы выпустить пар закипавшего русского негодования и отвлечь «аборигенов» завоёванных земель от нарастающей партизанской войны. Отправлять эти театральные подразделения на фронт гитлеровцы не собирались.

Таким образом, сталинградские «терпилы» вермахта заслуживают в самом крайнем случае жалости, но никак не уважения и, тем более, героизации. Нет никаких оснований выдавать духовно сломленных людей, согласившихся на роль туземных рекрутов-сипаев под командованием колонизаторов, за носителей национальных ценностей. Используя выражение П.А. Столыпина, их можно назвать всего лишь «удобрением для других наций», этническим элементом, согласившимся на ассимиляцию, а вовсе не носителями национального возрождения.   

Но для нас, сегодняшних, гораздо больший интерес представляют мотивы наших современников, упрямо реабилитирующих «хиви», РОА, Власова и при этом по какой-то странной, вывернутой логике, считающих себя «русскими националистами», носителями русского национального сознания.

В случае разговора начистоту они нередко утверждают, что предпочли бы «германских союзников» «жидовскому игу». В пользу подобной позиции приводится масса аргументов, но все они основаны на разного рода мистификациях и домыслах. Если же встать на сугубо рациональную почву (никакого разжигания межэтнической розни, просто задача по абстрактной логике!), возникает парадоксальный вопрос. Почему порядок, при котором Кагановичи и Мехлисы могут занимать заметную, но всё же далеко не преобладающую часть руководящих постов в нашей стране (большинство руководителей Советского Союза на всех уровнях были всё-таки людьми славянского происхождения),- почему такой порядок кажется для наших визави чудовищным ущемлением русских интересов, а порядок, при котором для русских не только закрыт доступ в высшие и средние эшелоны власти, но даже места комбатов предназначены исключительно для Линдеров, Эйзенакеров и фон Гадденбрюкков, – вполне приемлем? Где в этом мировоззрении проявление национальной гордости, национального сознания? Смешно и глупо…

На мой взгляд, считать тайных и явных поклонников гитлеризма русскими националистами  - такой же абсурд, как сотрудников юденратов в гетто – еврейскими националистами, а сайгонских марионеток США – вьетнамскими националистами. Во всех трёх случаях речь идёт не о проявлении национальной воли, а об ассоциации с абсолютно враждебной, чуждой родному народу силой, которая у национально мыслящего человека может породить только один ответ – непримиримое сопротивление.

Мне, честно говоря, проще объяснить поведение «хиви» и власовцев, чем поведение их сегодняшних почитателей. Для первых слом национальных координат был подготовлен нечеловеческими потрясениями военных лет. А какие потрясения пришлось испытать тем, кто перестал гордиться победами своих дедов и взялся реабилитировать банальное предательство?

Мне кажется, что мы имеем дело с феноменом того же специфического «национализма», который гораздо чаще встречается сегодня на Украине, в Прибалтике и даже в Польше… Несмотря на то, что Советский Союз гарантировал этим народам несравненно более справедливое и человечное отношение, чем Третий рейх, в наши дни там ширится слой людей, ненавидящих всё советское, русское и с готовностью солидаризующихся с гитлеровской идеологией. Получается, что для них предпочтительнее худшее положение своих народов, но на Западе, чем лучшее положение, но на Востоке.

Такая ориентация может возникнуть у людей, в мировоззрении которых присутствует чёткая национальная иерархия,  распределение народов планеты по шкале качества, от «высших» к «низшим». В таком случае украинцы или латыши, выбирающие в конфликте Второй мировой войны гитлеровский лагерь, предпочитают быть слугами у «высших народов», нежели находиться в одинаковой позиции с «низшими». Для них меньше позора в том, чтобы быть на последних ролях у немцев, чем сравняться с русскими, или, тем более, с таджиками и узбеками. Так преданный лакей знатного господина может цедить сквозь зубы: «да, меня в барскую столовую пускают только для сервировки, зато остатки французского консоме за отдельным столиком доедаю, а сесть кислые шти вместе с артелью хлебать – до такого срама никогда не опущусь!» Иными словами: я согласен быть «второсортным», если при этом появляется возможность тешить своё самолюбие превосходством над «существами третьего сорта».

Порочная логика, которая никому не прибавляет достоинства: ни личного, ни национального. Победи такая логика среди русских в 1941-42 годах – наш народ мог бы уже исчезнуть с лица Земли. К чему подобная логика приведёт наших соседей – покажет история.



Искать:



Видеоблог Владимира Тимакова


Портал Tulanet.RU © Владимир Викторович ТИМАКОВ

© Дизайн, программирование, В.Б.Струков, 2012

Управляется CMS m3.Сайт