/ Новости  / Засечный Рубеж / Совет Домовых комитетов /


Владимир ТИМАКОВ, официальный сайт


8. Запад отступает. Эпоха его триумфа закончилась в сорок пятом

Нам кажется, что Запад наступает. На нашем веку произошла стремительная метаморфоза: ещё тридцать лет назад мы жили  в особом, самостоятельном мире, а теперь русская жизнь просто пропитана западными мотивами. По улицам проносятся европейские машины, на рекламных щитах красуются латинские надписи, из репродукторов льются англоязычные песни. Западные фирмы контролируют наши предприятия,  западные политтехнологи совершают на наших границах «оранжевые революции», западные мэтры учат наших политиков «правилам хорошего тона». Складывается впечатление, что огромная западная волна захлестнула планету и, если вовсе не смоет социальные ландшафты других цивилизаций, то, по меньшей мере, оторвёт их обломки от почвы и увлечёт за собой своим могучим течением.

Однако на самом Западе далеко не все футурологи так же оптимистично оценивают  перспективы собственной цивилизации. Отражением прямо противоположной точки зрения является книга-манифест Патрика Бьюкенена  с красноречивым названием «Смерть Запада». Если сто лет назад Освальд Шпенглер предсказывал всего-навсего «закат», то наш современник Бьюкенен, идеолог американских правых, куда более категоричен. Значит ли это, что за минувшее столетие у патриотов вестернизации появилось больше причин для пессимизма? А как же «захлёстывающая всех волна»? Как сочетается эволюция уныния от Шпенглера к Бьюкенену – с  триумфальным шествием Запада по планете?

Это серьёзный вопрос: свидетелями какого процесса мы являемся? На наших глазах весь мир превращается в Большой Запад, или же мы, напротив, стоим у смертельного одра Западной цивилизации?

---

Прежде всего, попытаемся определить признаки, по которым можно судить о наступлении или отступлении цивилизаций. С обывательской точки зрения самым очевидным признаком Западного триумфа является глобальное распространение созданных на Западе технологий, товарных брендов, всевозможных изобретений и новшеств. Сложилось устойчивое мнение (отнюдь не лишённое оснований), что всё западное – передовое, современное, прогрессивное. В такой системе координат само развитие человечества выглядит как движение в сторону Запада. «Прогресс, модернизация = вестернизация планеты».

Однако, осмелюсь утверждать, что прогресс и вестернизация – понятия совсем не тождественные. Да, за последние двести-триста лет западными умами совершена львиная доля открытий и технологических прорывов. Западными веяниями кажутся тотальная компьютеризация и автомобилизация, внедрение супермаркетов и даже, в глазах некоторых сограждан, переход к индивидуальному домостроению.  Вестернизацией выглядит повсеместное внедрение бирж, фондовых рынков, вторичных финансовых обязательств, разного рода клирингов и лизингов. Однако можно ли утверждать, что каждое взятое с Запада новшество означает для народов иных цивилизаций отклонение от собственного пути? Значит ли это, что их собственный путь не вёл к автомобилям, компьютерам, биржам и супермаркетам? Вряд ли…

История человечества хранит немало примеров параллельных открытий. Например, в условиях абсолютной изоляции друг от друга возникла похожая пирамидальная архитектура: теокалли Мезоамерики и зиккураты Ближнего востока. Африканцы в долине Нигера и китайцы в долине Хуанхэ параллельно, не зная о достижениях других, окультурили просо и рис. В разных концах планеты, от Бирмы до Карфагена, люди почти одновременно стали применять металлические слитки в качестве универсального товара – денег. Полинезийцы, японцы и древние греки освоили кораблестроение, ничего не зная о чужом мореходном опыте. Но если бы за 500 лет до нашей эры рыбакам с острова Сикоку удалось заполучить греческую триеру (возникшую раньше японских судов) и модернизировать свой флот по аттическому образцу, отклонилась бы Япония от своего пути морской цивилизации? Стала бы она ветвью эллинистического мира? Ничуть. Существуют общие закономерности технологического развития, которые работают внутри разных этнокультурных сообществ. И если кто-то на этой общей дороге опередил соседей, то освоение достижений передовика вовсе не означает отказа от собственного «я».

---

Мы почему-то считаем  приметой распространения западного образа жизни глобальный успех кока-колы. Однако до того, как аптекарь Джон Пембертон получил патент на знаменитый тонизирующий напиток, образ жизни американцев был ничуть не менее западным. С другой стороны, жители Европы и Северной Америки с удовольствием пьют напитки, рождённые другими цивилизациями: арабский кофе, какао древних майя, индийский и китайский чай. Но англичанин, вкушающий в «файв о'клок» любимый напиток буддистских монахов, отнюдь не теряет своей западной сущности. Скорее напротив – оригинальная трансформация чайной церемонии стала визитной карточкой Англии.

Современную западную цивилизацию трудно представить без игры в мяч – будь то футбол, баскетбол или регби. Но ведь игра в мяч заимствована европейцами у американских индейцев. До открытия Америки самым популярным шоу для западных людей был рыцарский турнир. Ныне эта исконная западная традиция канула в лету, уступив место забавам ацтеков и майя. Можно ли в произошедшей смене увлечений усматривать признак триумфального наступления Мезоамериканской цивилизации? Думаю, что нет. Болельщики «МЮ» и «Челси» остаются западными людьми и не чувствуют никакого духовного родства с почитателями Кецалькоатля и авторами «Пополь-вух».

Люди Земли на протяжении тысяч лет только и делают, что заимствуют друг у друга всевозможные достижения (это чуть ли не главный механизм прогресса), однако цивилизационное разнообразие планеты при этом интенсивном обмене отнюдь не убывает. Цивилизации не сливаются в одном тигле и не превращаются одна в другую. То, что Запад занимает сегодня место главного экспортёра новаций, отнюдь не гарантирует «озападнения» окружающих народов.

В своё время таким же супер-экспортёром был Древний Рим. Однако окружающие «варвары» не закрыли свои провинциальные «культурные лавочки», не отказались от персидской, еврейской, германской, славянской идентичности, не стали римлянами. Нет, вместо похорон собственных цивилизаций, они пережили Рим и похоронили генерального поставщика технологий, без тени сожаления продолжив пользоваться творческим наследием покойного.  

---

Читатель может возразить, что мы говорили о новшествах преимущественно технического или бытового характера, которые не затрагивают духовных основ бытия. В то же время распространение, например, западной банковской системы подрывает именно духовные принципы ряда цивилизаций, разрушая их глубинную сущность, базовые религиозные ценности. Тут обычно вспоминается мир Ислама, где на протяжении столетий дача денег в рост была табуирована религиозными нормами. Очень наглядная антиномия: консервативный Восток со статичной денежной системой и целеустремлённый Запад, подхлёстывающий свои финансы плетью ежегодных процентов!

Однако нелишне вспомнить, что христианская религия, лежащая в основе западной традиции, тоже порицает ростовщичество (по меньшей мере, до Реформации никаких послаблений в отношении ростовщиков в христианские догматы не вносилось). Значит ли это, что широкое распространение банковского дела в XVIII-XIX столетиях подорвало глубинную сущность самой Западной цивилизации? Не придётся ли в таком случае признать, что банковский бизнес есть признак распространения «восточных» ценностей, ведь древние колыбели кредитного процента - это Вавилон и Карфаген? И когда мы с Вами осваиваем премудрости ссудного дела, мы отнюдь не «вестернизируемся», а «шумеризируемся» или «пунизируемся»?

Конечно, нет. Кредитное дело распространилось на Западе под влиянием тех же экономических мотивов, которые действовали в своё время в древней Финикии или Греции. Просто этический барьер у европейцев оказался сильнее: понадобилось больше времени, прежде чем ожидаемые экономические выгоды перевесили соображения религиозной морали. Был ли это подрыв духовных корней? В какой-то степени – да. Но очевидно, что вместо угасания и деградации – удела цивилизаций с подорванными корнями – почти одновременно с распространением банков Запад осуществил своё глобальное наступление, покорив многие материки и став господином океанов. При этом западная цивилизация не только не утратила своей самобытности, но с сугубой интенсивностью стала навязывать, дарить или преподавать эту самобытность всем другим народам планеты.

Поэтому я полагаю, что появление арабских банков (русских товарных бирж, китайской федеральной резервной системы и т.д., и т.п.), хотя и приведёт к заметному изменению облика упомянутых цивилизаций, но вряд ли станет шагом к поглощению и подчинению их Западом. Скорее наоборот – ужесточит конкуренцию и потеснит Запад на мировой арене. Это не признаки приручения западных конкурентов, а признаки их перевооружения. Так, в своё время обучение Арминия Германца в школе римских легионеров отнюдь не свидетельствовало о триумфе Вечного города над «варварами», но приближало катастрофу римлян в Тевтобургском лесу.

Арминий Германец – немецкий национальный герой.  Служил в римской армии, достиг чина командующего легионом. Подняв восстание германцев, наголову разгромил имперские войска под Тевтобургом в 9 году нашей эры.

---

Нередко признаком глобального успеха западного общества считают сам факт распространения рыночной экономики и её почти повсеместной победы над административно-плановой моделью хозяйствования. Это крайне наивная точка зрения, пережиток советского менталитета - менталитета людей, живших в «осаждённой крепости» и делящих весь мир на две части: «внутри стены» и «за стеной». Ведя жестокую историческую конкуренцию с Западом, «осаждённые» привыкли смешивать западную цивилизацию со всем несоциалистическим миром. Эта ошибка характерна не только для апологетов социализма, но и для убеждённых «западников» советского происхождения. Воспитанное дихотомией «холодной войны» сознание не замечает плюрализма несоветского мира, наличия в нём множества непохожих обществ.

Рыночная экономика – не родовой признак Запада. Она сопутствует буквально всем цивилизациям планеты на протяжении всей истории человечества, начиная с древнего Шумера и культуры Яньшао. Это совершенно естественная форма хозяйственных отношений, уходящая корнями в глубокую древность. Случаи тотальной централизации экономических процессов, имевшие место в Советском Союзе, империи инков или парагвайском государстве иезуитов, – довольно редкие исключения из повсеместной практики. Поэтому связывать  триумфальное шествие рыночных моделей по планете с утверждением именно Западной цивилизации, по меньшей мере, нелогично. Рыночные отношения возникли гораздо раньше возникновения западного общества и продолжат практиковаться даже в случае его полного исчезновения. 

Точно так же не является признаком глобальной вестернизации распространение парламентской демократии. Запад не имеет никаких эксклюзивных прав на эту форму государственного управления. Демократические институты существовали задолго до возникновения Западной цивилизации и были характерны для весьма чуждых Западу культур. Своеобразные формы демократии (как и достаточно развитой банковской системы) господствовали ещё в Карфагенском обществе. Тем не менее, для западной мысли Карфаген всегда был враждебной силой, олицетворением зла, Востока, тьмы. Подавляющее большинство европейских историков, касаясь Пунических войн, сочувствовало Риму, и для очень многих европейцев самым цитируемым римлянином является Катон-старший, призывавший к разрушению «империи зла». То есть, цивилизационное чутьё западных людей не угадывает в карфагенянах «своих», хотя  по таким параметрам, как развитие демократии и финансовой системы, Карфаген очень похож на современный Запад. По меньшей мере, похож больше, чем дорогой для европейцев Рим.

Отметим также, что демократия – очень новый для самого Запада принцип политического бытия; она не была характерны для западного общества на протяжении почти всей его истории. От раннего Средневековья до Нового времени Западная Европа эволюционировала в направлении абсолютизма, и ещё  в годы Наполеоновских войн было совсем не ясно – движется ли Запад к демократии или к абсолютной личной власти. Решительный поворот в пользу демократии произошёл только в девятнадцатом веке, но и он был поставлен под угрозу эпохой фашизма. Очевидно, если бы демократия была генетической, родовой чертой западного общества, европейский путь к ней не оказался бы таким долгим и мучительным.  Античные греки и римляне, в отличие от западных европейцев, выработали демократические формы правления буквально при своих первых шагах по исторической сцене.

Здесь я придерживаюсь точки зрения мэтров цивилизационного анализа – Тойнби и Данилевского, которые не относили древний Рим и древнюю Элладу к Западной цивилизации. На это указывает множество фундаментальных отличий, в том числе то, которое приведено выше.

Дату рождения Запада историки помещают в широком диапазоне от 395 года (выделение Западной Римской империи) до 1054 года (раскол Христианского мира). Наиболее авторитетный классик теории цивилизаций Арнольд Дж. Тойнби считает колыбелью Запада империю Карла Великого (768-843 гг.).

---   

Подводя итоги, согласимся, что ни современный банковский капитал, ни современная парламентская демократия не могут быть признаны сугубо западными явлениями, отличительными признаками, органично присущими именно западному обществу. Напротив, с банковским капитализмом и парламентской демократией связан только очень короткий, недавний этап западной эволюции. Широкое распространение соответствующих финансовых и политических институтов в странах Азии и на других континентах скорее указывает на вступление незападных обществ в аналогичный этап своего развития, а вовсе не на их поглощение Западом. Для сравнения, распространение абсолютизма в позднесредневековой Европе вовсе не было признаком её исламизации или китаизации. Социалистическое строительство в Китае и Северной Корее не привело к их русификации. Поэтому и сегодня говорить о вестернизации планеты, судя по распространению некоторых важных социальных институтов, получивших максимальное развитие на Западе, явно преждевременно.

Вообще, усвоение чужих навыков и традиций чаще напоминает присвоение, утилизацию,  нежели мимикрию и капитуляцию. Тот, кто активнее усваивает чужое, получает больше конкурентных преимуществ (если, конечно, при этом не забывает и не порочит своё). Напомним, что те же римляне поначалу были сущими культурными и  технологическими младенцами. Они  как губка поглощали не только чужие технологии, но также чужие социальные институты, и даже включали в свой пантеон чужих богов. Но из культурных кирпичиков «made in Egypt», «made in Greece», «made in Cartago» было выстроено грандиозное здание именно Римской цивилизации, а не филиал чужого мира.

---

Идентичность цивилизаций, так же, как национальная идентичность, – очень сложная и тонкая вещь. Она определяется, прежде всего, такой трудноуловимой субстанцией, как самосознание.

Так, битва на Куликовом поле (впрочем, как и битва на Косовом) воспринимается русскими как значимое, важное событие нашей, а по большому счёту и мировой истории. Рок-композиция «Косово поле» стала хитом в России, но в Германии или Франции смысл песни с таким названием был бы как минимум непонятен. Для западных европейцев эти названия – Куликово или Косово – ничего не говорят, как для нас ничего не говорят такие события, как осада Вены или сражение под Лепанто. Падение Константинополя для нас – трагедия, для людей Запада – долгожданная закономерность.

Цивилизационная граница в Европе определяется и памятью о событиях Второй Мировой войны. Перенос «Бронзового солдата» был для эстонцев не мелкой местью, а символом геополитического возвращения на Запад. Пока болгары не требуют переносить памятник Алёше как символ «советской оккупации» - о радикальной вестернизации Болгарии говорить преждевременно. Хотя и Болгария, и Эстония являются сегодня членами Евросоюза, но ментально они продолжают жить в разных мирах.

Пока мы считаем изобретателем радио Александра Попова, а создателем периодической таблицы Дмитрия Менделеева, Россия не стала частью Западного мира. Конечно, европейцам радио подарил Маркони, но русскому признать приоритет итальянского физика – такая же нелепость, как потомку индейцев сиу согласиться с абсурдным для него утверждением, что Америку открыл Колумб, а китайцу – считать первопечатником Гутенберга, создавшего типографский станок на шесть веков позже нанкинских мастеров.

---

Ещё более важна для определения идентичности система святынь, ценностей, национальных героев.

Наполеон уважаем у всех европейских народов, независимо от того, на чьей стороне воевали их предки в 1805-14 годах. А в сознании большинства русских эта историческая фигура приобретает карикатурные черты самовлюблённого карлика, которому подражают персонажи из «психушки».

Для людей как Западной, так и Восточной Европы Чингисхан ассоциируется со слепой жестокостью, а для народов Центральной Азии он – мудрый строитель великой и справедливой империи. Когда академик Кабышулы сравнил Нурсултана Назарбаева с Чингисханом, он хотел польстить казахскому лидеру, а вовсе не очернить его.

Наконец, самым ярким маркером цивилизаций выступают религии – три главных конкурирующих общества западной части Евразии были разграничены в истории принятием трёх широко распространённых вероисповеданий: католичества, православия и суннитского ислама. Хотя и религиозный принцип классификации цивилизаций не полностью универсален. Так, Российская цивилизация почти на сто лет отказалась от Православного христианства в пользу квазирелигии коммунизма, но при этом не только не утратила идентичности, но совершила небывалое в своей истории расширение сферы влияния.

---

Уловить определение «цивилизации», выразить его одной, математически точной формулой, весьма непросто. Есть, однако, более простой способ диагностировать рост или угасание того или иного этнокультурного типа.  Методика достаточно грубая, но зато понятная и легко применимая на практике.

Следует признать, что нация, сформировавшаяся в лоне какой-то одной цивилизации, как правило, частью другой цивилизации не становится. В противном случае возникает новая нация с новым названием. Так, ппринявшие ислам сербы стали муслиманами или босняками. Мексиканцы – часть молодой Латиноамериканской цивилизации – это не западный народ испанцы и не мезоамериканский народ ацтеки. Греки, которые в орбите Римской цивилизации упорно называли себя эллинами, с рождением Византийской Ойкумены оказались ромеями.

Поэтому, не мудрствуя лукаво, примем, что Западная цивилизация простирается там, где господствуют западные нации. В своё время Гитлер утверждал, что «Европа кончается там, где кончаются поселения германцев». Если не поддаваться клиническому этноцентризму фюрера и заменить понятие «германцы» всеми народами западно-христианского мира, определение выглядит довольно верным. И самое главное – легко осязаемым.

Западный мир по этому признаку выделяют не только историки и философы, но даже экономисты. Так, наиболее авторитетный британский специалист по сравнению ВВП, Энгас Маддисон, при региональном анализе мировой экономики оперирует понятием «Западная Европа и другие ветви Запада», куда относит все скандинавские, пиренейские и германоязычные страны, Великобританию, Францию, Италию, США, Канаду, Австралию и Новую Зеландию. Регионализация, как видим, осуществляется им не по географической, а по социально-культурной близости. Правда, чужие регионы Маддисон нарезает более топорно, но эта аберрация для человека с евроцентричным мышлением вполне объяснима: «своих» он ощущает и выделяет безошибочно, а в «чужих» различиях разбирается с меньшей тонкостью.    

Обращает внимание то, что Маддисон не включает в свой «Запад» европейское цивилизационное пограничье: прибалтийские народы, венгров и католиков-славян. В этом есть определённый резон: например, почти все народы Запада в своей истории выступали преимущественно как завоеватели-колонизаторы, а почти все народы пограничья, за исключением поляков и, отчасти, венгров, чаще оказывались в роли завоёванных и колонизуемых. Тем не менее, эти обитатели «близких» колоний Запада так глубоко прониклись культурой своих победителей, что в современности их можно считать органичной частью Западной цивилизации.

Попробуем проследить динамику Западной цивилизации по тому, как изменяется ареал расселения и сфера влияния западных наций.

Шестьсот лет назад, накануне эпохи Великих географических открытий, западная цивилизация ютилась на скромном участке суши, занимая менее половины Европейского континента. Хотя, строго говоря, Европа - это и не континент вовсе, а всего-навсего полуостров огромной Евразии.

Следующие пять веков можно назвать триумфальным шествием Запада по планете. Выходцы из Европы колонизировали (в прямом, физическом смысле, то есть заселили) Южную и Северную Америку, Австралию и Южную Африку; а также поставили под колониальный контроль всю остальную часть Чёрного материка и львиную долю Азии. Под каблуком Западной цивилизации оказался почти весь Земной шар. В переходном, полуколониальном состоянии оставался Китай (слишком большой кусок, сразу не проглотить), и весьма условную самостоятельность сохраняли ещё Япония и Россия.

Заря двадцатого века стала зенитом западной славы. Почти половина мира (Европа плюс Новый свет) стала Западом в полном смысле этого слова, две «недоокультуренные» страны выступают в качестве прилежных учеников, всё остальное превращено в склады сырья (минерального и человеческого) для дальнейшего строительства великой цивилизации. На горизонте забрезжил конец истории, то есть конец эры конкурирующего многоцветья культур.  Родись Фукуяма на сто лет раньше, он с полным успехом мог ввести в оборот свой сенсационный термин ещё эдак году в 1906-м.

А накануне Второй Мировой войны А.Дж. Тойнби без тени сомнения писал: «Запад поставил своих современников (имея в виду шесть остальных цивилизаций планеты – авт.) в безвыходное положение».

Сегодня говорить о безвыходном положении геополитических конкурентов Запада – язык не поворачивается. Скорее наоборот. Когда Александр Зиновьев пророчествовал, что «кричать будет «Алла!» с башни Эйфеля мулла»; когда герой Никиты Михалкова в «Урге» пишет из будущего: «Поеду в Калифорнию. Очень хочется посмотреть, как японцы живут»,- это  воспринимается не как забавная шутка, а как вполне добротная художественная футурология.

---

Запад отступает. Прежде всего – демографически. В 1500 году на долю западных наций приходилось около 15 % населения планеты, в 1900 году – примерно четверть, сегодня осталось не более 11 процентов(1). Люди Запада не только прекратили заселение новых земель, но начали покидать уже обжитые. Они полностью эвакуировались из Северной Африки, а в Южной Африке находятся в состоянии «глухой обороны» с весьма предсказуемым итогом. Впервые в своей истории сам Запад превратился в объект колонизации чуждыми народами: доля представителей иных культур в населении большинства западноевропейских стран превысила десять процентов, а во Франции и Германии приближается к пятнадцати.

Этот коренной поворот миграционных потоков, произошедший во второй половине ХХ столетия, не впечатляет тех, кто убеждён в превосходстве культуры над демографией. Однако в столкновении цивилизаций именно демография нередко оказывалась решающим фактором. Германские варвары, затопившие Рим, хоть и пытались перенять культуру «Вечного города», но Римскую цивилизацию аннулировали, предпочли строить свою. Македонцы, носители высокой античной культуры, завоевав Персию, не смогли её эллинизировать, растворились в персидском море. Демографический перевес позволил индусам не допустить исламизации своей страны владыками Майсура, Хайдарабада и Великими Моголами, которые поклонялись Аллаху, а не Шиве. Демографический перевес оказался козырем наших предков в противоборстве Руси и Орды. И сегодня панические настроения Бьюкенена, Хайдера и прочих западных «правых» вызваны вполне объяснимыми причинами. Они понимают, что темпы культурной ассимиляции мигрантов, прибывающих на Запад, не сопоставимы с масштабами демографического давления.

---

Не менее очевидно отступление Запада в сфере политической власти над миром. Распад колониальных империй, утрата заморских владений не могут быть компенсированы никакими формами неоколониального влияния. Третий мир вышел из-под прямого контроля, а косвенный дорого стоит. К тому же он становится всё менее эффективным.

Возьмём для примера Пакистан. Ещё семьдесят лет назад эта страна не имела даже собственных границ, она была всего лишь частью английской колонии под прямым управлением британского вице-короля. Сегодня Пакистан, имея все атрибуты государственного суверенитета, ещё следует в фарватере западной политики – но это очень своенравный сателлит, позволяющий такие выходки, как создание собственного ядерного оружия. Статус Пакистана в структуре военно-политических блоков с США приближается к статусу Японии, блокировавшейся с Антантой в годы Первой мировой войны. Это игрок с самостоятельными амбициями, который временно вынужден считаться с наличием более сильных, но ценностно чуждых сил. «Старшие партнёры» Пакистана ничего не могут поделать с ростом исламского фундаментализма, с ростом антизападных настроений – у них просто нет соответствующих рычагов влияния. Они даже не могут заставить пакистанцев искоренить базы талибов в населённой пуштунами части страны.

Здесь специально приведён пример Пакистана, как одной из наиболее лояльных Западу стран «Третьего мира» - про Вьетнам или Судан и речи вести не стоит. Сто лет назад это были порабощённые нации, сегодня – упрямые оппоненты. Глобальная утрата политического влияния очевидна. Причём происходит эта утрата не в результате перехвата сателлитов иным центром силы (как нередко бывало в период Холодной войны), а в силу повсеместной внутренней эмансипации, возмужания незападных народов.

---

С середины ХХ века неуклонно снижается удельный вес Запада в мировой экономике. Если в 1750 году на долю западных наций приходилось около 30 % всемирной промышленной продукции (2), в 1900 году – более 90 %, то сейчас – менее 50 %. Доля Западной цивилизации в мировом ВВП, которая непрерывно росла с 1500 по 1950 год, поднявшись от 19-20 % до 59-60 %, то в 2003 году сократилась до 44,2 % (3), а в 2015 была уже ниже 35 %. Судя по экономической динамике, к середине двадцать первого века планета вернётся к статусу-кво трёхсотлетней давности, западный ВВП снова сожмётся до четверти, а утраченные позиции крупнейших глобальных производителей восстановят Китай, Индия и Индонезия. Повышенное внимание к новой экономической ассоциации растущих гигантов,– БРИКС,– отражает всеобщее ожидание альтернативы угасающему господству Запада.

Ещё одной тяжёлой потерей Западной цивилизации является потеря собственной духовной провинции – Латинской Америки. Судя по всему, смешение аборигенов-индейцев, европейских мигрантов и африканских невольников породило новый культурный феномен. Самуэль Хантингтон уже выделяет Латинскую Америку в качестве самостоятельной цивилизации. Во всяком случае,  латиноамериканцы всё чаще демонстрируют самостоятельность от «старшего брата»,- наиболее радикальной формой таких настроений является боливарианское движение. Но даже в странах, вынужденных сохранять внешнюю лояльность (например, в Мексике), укрепляется стремление к иной, незападной самоиндентификации.

«Ни капли ацтекской крови!» - так говорят мексиканцы о непорядочных, бескультурных людях. Показательно, что говорящие на испанском языке метисы избрали критерием благородства не европейский Мадрид, а побеждённый Мадридом Теночтитлан. Конечно, современные мексиканцы не смогут считаться прямыми наследниками давно умершей цивилизации Мезоамерики, чья культурная традиция канула в Лету. Но апелляция к ацтекам им нужна, чтобы подчёркнуть свою особость: незападность, неевропейскость. Ещё одним подтверждением неевропейской идентичности современных мексиканцев служит то, что в Мехико есть памятник герою ацтекского национального сопротивления Куаутемоку, но нет памятника испанскому конкистадору Кортесу.

Единственное направление, на котором Запад за минувшее столетие достиг успехов – русское направление. Нас по итогам Первой Мировой и Холодной войн Западная цивилизация в самом деле существенно потеснила. Хотя, по большому счёту, она всего-навсего вернула под контроль свои исконные земли: Финляндию, Польшу, Прибалтику. Втягивание в западную орбиту влияния Украины вряд ли можно считать окончательным и бесповоротным,- и прежде эта земля не раз переходила из рук в руки, что отразилось в её названии.

Конечно, для нас, сыновей Российской цивилизации, потери конца двадцатого века и фронтальное отступление перед Западом выглядели как катастрофа. Именно это ощущение тяжести собственного поражения перед лицом превосходящего противника заставляет нас говорить о триумфе Запада. Но в масштабах планеты это – сугубо провинциальная, местечковая точка зрения. На всех «фронтах», кроме русского, Запад отступает. Да и против нас уже исчерпал силу своего контрудара, о чём свидетельствуют феномены «путинского возрождения» и «русской весны». Не случайно успешное сопротивление западной экспансии в Крыму и на Донбассе  вызвало настоящую истерику у западных прозелитов.

---

Когда же произошёл роковой перелом, после которого бурно распространявшая своё влияние по поверхности планеты Западная цивилизация вдруг начала своё отступление? Минимально осведомлённый наблюдатель без труда определит, что этот перелом совпал по времени со Второй Мировой войной.

До этого момента западноевропейские нации вели интенсивное глобальное наступление. Достаточно сказать, что только с 1876 по 1913 год доля африканских территорий, контролируемых европейцами, увеличилась с 1/10 до 9/10  площади Чёрного континента (4).

После Первой Мировой войны, несмотря на распад Германской и Османской империй, их владения не получили независимости, но были разделены между британскими, французскими и бельгийскими колонизаторами,– тем самым Запад дополнительно расширил сферу своего господства за счёт турецких провинций на Ближнем Востоке. В 1935 году Италия завоевала Эфиопию, последнюю независимую страну на Африканском континенте. (Кстати, жители этого восточноафриканского государства благодаря своему древнему христианскому вероисповеданию, принятому от восточной церкви, цивилизационно близки Византии и России). В 1939 году итальянцами была завоёвана не принадлежащая западному миру Албания, весной 1941 года немцами захвачены Югославия и Греция.  А 22 июня 1941 года начался самый грандиозный и самый бесславный из всех колониальных походов западных держав. Можно смело утверждать, что к декабрю сорок первого, в результате завоевания примерно полутора миллионов квадратных километров советской земли, ареал западного политического контроля достиг своего исторического максимума.

Итогом Второй Мировой войны стало не только появление глобальной альтернативы западному доминированию в виде советской сверхдержавы, но стремительный распад колониальных империй. В 1945 году объявили о своей независимости Индонезия, Вьетнам и Сирия, в 1947 году – Индия, к 1961 году независимыми стало большинство африканских государств. Ожесточённые колониальные войны, с помощью которых бывшие хозяева пытались удержать своё господство в Индокитае, Бирме, Конго, Алжире завершились повсеместным поражением европейцев.

Вслед за распадом колониальных империй началось возрождение незападных цивилизаций и сокращение веса западных народов в мировой экономике.

---

Причины упадка Западной цивилизации однородны с причинами её расцвета.

Современный человек настолько привык к материальному превосходству западных стран, что оно кажется ему перманентным, вечным, чуть ли не испокон веку присущим этому культурно-историческому типу. Запад представляется символом научного познания и прогресса, антиподом сонного консервативного Востока. При этом из поля нашего внимания каким-то непостижимым образом ускользает тот бесспорный факт, что по числу выдающихся открытий, совершённых до 1500 года, лидирует отнюдь не Европа, а Китай. Изобретение китайцами пороха, бумаги, компаса – это хрестоматийные примеры. К ним можно добавить, что народы Дальнего Востока на 600 лет раньше европейцев придумали книгопечатание, на 400 лет раньше ввели фидуциарное (то есть символическое) денежное обращение, на несколько веков опередили Европу с внедрением централизованной городской канализации. Китайские учёные почти на два тысячелетия прежде европейских физиков ввели понятие инерции (С.Г. Кара-Мурза, ссылка на Ж. Пиаже).

В начале шестнадцатого века даже Турция во многих вопросах технологического прогресса стояла впереди западных держав. Вплоть до битвы под Лепанто (1571 г.) турецкие флот и артиллерия считались лучше европейских. Конечно, сообщения о том, что Турция намного опередила европейцев в создании планера, реактивного двигателя и парашюта братьями Челяби в 1630-32 годах, носят, скорее всего, легендарный характер, но превосходство турецкой пороховой химии и литейного дела веком раньше является вполне достоверным.  Более подробно ознакомиться  с достижениями османов в экономике, государственном управлении, социальной и гуманитарной политике,- достижениями, которым завидовали европейцы, можно в детальном исследовании Н.А. Иванова «Османское завоевание арабских стран», посвящённом «золотому веку» Блистательной Порты, периоду 1516-1574 годов. Техническое и социальное превосходство Турецкой империи казалось тогда столь впечатляющим, что формировало «реальный комплекс неполноценности христианства» (Фернан Бродель).   

Таким образом, до начала своей колониальной экспансии никаким явным мировым ли



Искать:



Видеоблог Владимира Тимакова


Портал Tulanet.RU © Владимир Викторович ТИМАКОВ

© Дизайн, программирование, В.Б.Струков, 2012

Управляется CMS m3.Сайт