Крах компрадорского сектора
В ослаблении рубля российские патриоты ищут заговор злых сил, желающих ослабить державу. Но подлинный заговор, нанёсший нашей Родине непоправимый ущерб, надо в многолетнем завышенном курсе.
Верно, что девальвация национальной валюты повлечёт определённые трудности (и то не сама по себе, а потому, что коррелирует с сокращением нефтяных доходов). Но в перспективе лёгкий рубль сулит не падение, а рост. На наших глазах происходит отнюдь не крах российской экономики, а всего лишь крах её компрадорского сектора.
Подробности - в новом цикле статей Ивана Таляронка.
Часть первая. Восход.
Почти все стартовые капиталы российских нуворишей сколочены на таможне. Точнее – на дырке в железном занавесе. На шокирующей разнице цен между «там» и «здесь».
Это начиналось ещё с приснопамятной фарцы. Помните, как ценились в СССР джинсы, будничная одежда европейских грузчиков и оборванцев-хиппи, не представляющая никакой особенной ценности в западном мире? В парижском метро просили милостыню клошары, упакованные в джинсовые костюмы, чем повергали в ступор советских туристов. Не мудрено – «там» джинсы стоили пятнадцать-двадцать долларов, нас чуть больше нашего червонца по официальному курсу. Зато везунчик, умудрившийся урвать «там» джинсы за десятку, вполне мог «здесь» толкнуть их за сотню. Рентабельность тысяча процентов! – даже наркоторговцы могли позавидовать таким барышам.
До сих пор удивляюсь, почему Политбюро не решилось закупить в Европе сто миллионов пар дешёвых хлопчатобумажных штанов и продать их легально, осчастливив всех советских модников вместе с советским государственным бюджетом в придачу. Вроде это куда более полезный способ пополнения казны, чем торговля водкой за пять тридцать. Но, видимо, мешали красным вождям глубоко забитые в мозг идейные клинья: мол, не пристало нашим девушкам натягивать буржуазный коттон на комсомольские ягодицы! Хотя очень может быть, что кроме идейных клиньев были и другие мотивы, более меркантильные. Возможно, что в разлагающейся партийной верхушке уже тогда были люди, «крышевавшие» столь выгодный бизнес и имевшие свою долю от «дырки» в железном занавесе, куда тоненьким ручейком вливались товары фарцовщиков.
Задолго до «перестройки» в стране стал крепнуть и набирать обороты слой людей, делавших сотни процентов прибыли буквально из «воздуха». Впрочем, воздух – фигура риторическая. Деньги не возникают из пустоты. Никто не отменил закон сохранения материи великого Ломоносова: если где-то что-то прибавилось, то в ином месте столько же отнялось.
Чтобы заработать пятнадцать баксов на импортные джинсы, на мировом рынке в 1985 году надо было продать два центнера нефти. Кто-то кормил комаров, ведя разведку этой нефти. Кто-то мёрз на буровой, обжигая пальцы на тридцатиградусном холоде. Кто-то корпел в НИИ, делая расчёты и чертежи. Все эти люди за каждые добытые для Родины два центнера нефти получали оплату, эквивалентную одной паре заморских штанов. Однако, благодаря железному занавесу и дырке в нём, а также благодаря тем людям, которые этой дыркой пользовались, за реальные штаны из джинсовой ткани геологам, буровикам, инженерам приходилось выкладывать в десять раз больше. Считайте, что фарцовщик отбирал девять десятых их прибыли и запихивал в свой потайной карман.
Виноват, в этом, конечно, не один фарцовщик, но и те большие дяди, которые не захотели «пьяный бюджет» СССР поменять на «модный бюджет». Но, даже исключая нравственные оценки, констатируем экономический факт: на теле страны уже тогда начала разрастаться паразитическая опухоль.
С наступлением перестройки «дырка» в железном занавесе начала легализоваться. На смену тайным чемоданам с джинсами пришли официальные квоты на ввоз. Тот, кто получал разрешение закупить «там» первые персональные компьютеры, мог реализовать их «здесь» в пять, а то и в десять раз дороже. Например, такими пылесосами по извлечению прибыли из «воздуха» стали выросшие под крылом комсомольской элиты центры НТТМ, получавшие пресловутые квоты по блату. Кстати, в одном из подобных центров начинал свою головокружительную деловую карьеру ныне опальный Михаил Ходорковский. Именно через «дырку» в железном занавесе накачала свои финансовые мускулы целая каста начинающих капиталистов.
Обратим внимание: все эти процветающие персонажи, от фарцовщика, приторговывавшего из-под полы джинсами, до Ходорковского, импортировавшего целые партии современной электронной техники, обогащались благодаря искусственно заниженному курсу доллара. Ведь для того, чтобы отовариться за рубежом и потом получить баснословную прибыль на Родине, им было необходимо приобрести доллары по официальному советскому курсу: шестьдесят девять (позже - чуть больше) копеечек за один бакс. Бери они валюту на чёрном рынке, где за один «зелёный» давали сначала три, потом четыре, а потом ещё больше «деревянных», их бизнес уже не сулил бы радужных перспектив. Тогда ради приобретения одних джинсов пришлось бы менять не десять-пятнадцать, а шестьдесят-восемьдесят рублей, и норма прибыли во многие сотни процентов сразу накрывалась медным тазом.
Уже в угасающей советской экономике сложилась эта закономерность: государство искусственно занижало курс доллара относительно рубля, поддерживая престиж национальной валюты. Однако этим заниженным курсом, обеспеченным усилиями всей государственной машины, трудом всего народа, пользовался узкий круг людей – тех, кто имел доступ к «дырке» в железном занавесе.
Давно уже рухнул СССР, нет никакого железного занавеса, нет чёрной торговли валютой, на дворе – глобальный рынок, свободное движение товаров и капиталов через границы, и вроде бы подобные механизмы обогащения должны кануть в лету. Ан нет, и после реформ спекуляция на искусственно заниженном курсе доллара осталась главным способом получить лёгкий барыш. Ничего не поделаешь, таков был генезис российского капитализма! Ведь ключевые позиции на российском рынке заняла каста, научившаяся делать деньги только через пресловутую «дырку».
КРАХ КОМПРАДОРСКОГО СЕКТОРА
Часть вторая. Зенит.
Шок первых месяцев гайдаровских реформ запомнится на всю жизнь. Цены взлетели не просто в разы - в десятки раз. Колбаса, которая ещё в августе 91-го стоила десятку, в феврале 92-го продавалась за сотню. Казалось бы, стремительно подешевевший рубль по всем законам экономики должен был ослабнуть и по отношению к доллару. Но этого не произошло. Вопреки ожиданиям, рубль начал укрепляться. Это был главный аргумент «гарвардских мальчиков», с помощью которого народ убеждали в правоте Гайдара. Газета «Коммерсант» с упоением цитировала патриотическую фразу из фантастического романа Аксёнова «Остров Крым»: «Доллар, как б… дрожит, а русский рубль штыком торчит!»
Да, в сравнении с предтечами из Политбюро, которые всего-навсего чрезмерно блюли честь комсомольских ягодиц, степень идеологической зашоренности новых рулевых страны возросла безмерно. Экономика валилась в пропасть, производство за год упало на треть, закрывались заводы, люди сидели без зарплаты, целые города обрекались на голод, смертность впервые превысила рождаемость – всё это казалось им не стоящей внимания чепухой. Главным оказалось то, что начал расти курс рубля к доллару!
Что же, ругать гайдаровское правительство – дело нехитрое. Гораздо важнее понять: как им удалось в условиях бешеной инфляции поднять курс рубля? И главное: зачем они это сделали?
Разгадка лежит на поверхности. По мере углубления рыночных реформ (а на самом деле - по мере демонтажа великой державы) Запад всё охотнее кредитовал своих российских холуёв. Кредитовал, естественно, в долларах. А получая эту щедрую помощь, мастера «шоковой терапии» не нашли ей более полезного применения, чем выбросить эту огромную долларовую массу на внутренний валютный рынок и сбить тем самым курс «зелёного» в нашей стране.
Вы понимаете их логику? Они не вложили кредитные деньги в строительство новых заводов, рудников, электростанций, чтобы создать новые ценности и вернуть долг, на который год от года нарастали солидные проценты. Они просто продали полученную ссуду по дешёвке, поменяли крепкую иностранную валюту на тающий пореформенный рубль, да ещё по искусственно заниженной цене. Это напоминало иллюзион фокусника, который швыряет в публику дорогие купюры: «На, народ российский! Получи заморские ассигнации, которых ты семьдесят лет не видел!» Как они собирались отдавать кредиты, не вложив их в дело, а спустив за полцены? С точки зрения нормального предпринимателя, который делает деньги не из воздуха, а из инженерного гения и рабочего мастерства, такое действие выглядело просто сумасшествием.
Сумасшествием это выглядело и с точки зрения государственного менеджмента. Ведь на дешёвые доллары самые оборотистые из соотечественников закупили массу заграничных товаров: от спирта «Рояль» до ножек Буша - и повезли их в страну. «Мы напоили и накормили Россию» - хвастались они. Но ведь и спирт, и американские окорочка, закупленные по заведомо заниженной цене, по искусственно сбитому курсу, конкурировали с русской водкой и русской курятиной. А русский товар приходилось продавать по ценам реальным – ведь для него государство льгот не предусматривало.
Так Гайдар и компания создали условия, при которых отечественные предприятия вынуждены были разоряться и уступать рынок продукции импортёров. И не потому, что производили более дорогую или менее качественную продукцию, а потому, что с помощью целенаправленных валютных операций, искусственного снижения курса доллара были поставлены в заведомо проигрышную позицию. Это всё равно что выпустить на поле две спортивные команды, только одной ввести допинг, а другой – снотворное. Не надо ходить к гадалке, чтобы предсказать результат такого поединка. «Гарвардские мальчики» попросту гробили экономику страны, превращая Россию в чистое поле для зарубежной товарной экспансии.
Что же ими двигало? Конечно, у них были свои идейные мотивы. Во-первых, фанатичная вера в «невидимую руку рынка», которая сама создаст великую экономику, главное - чтобы государство в этот процесс не вмешивалось. Вот они и раздали доллары бизнесменам, а потом сели ждать, когда эта незримая рука вырастит на Поле Чудес золотое дерево, монетами с которого собирались гасить полученные от Запада кредиты.
Во-вторых, ими руководила неизлечимая русофобия, слепое убеждение в том, что любой иностранный товар всегда лучше любого российского. Мол, пусть дохнут эти совковые куры и закрываются эти совковые заводы – мы гражданам из-за кордона настоящих вещей привезём.
Но, кроме идейных мотивов, был и самый главный – корыстный. Потому что отдавать огромные долларовые кредиты группировка реформаторов должна была не из своего кармана – из казённого, и не сегодня – послезавтра. А сегодня их заботил вопрос: как поплотнее набить карман собственный. И никакого более удобного способа делать деньги, кроме как ввозить в Россию товар по заведомо заниженной курсовой цене и навариваться на разнице официального и экономически обоснованного курса, они не знали. Путём массовой продажи взятой взаймы валюты они сбили внутренний курс доллара, а сбив курс – снова создали ту самую, привычную для себя «дырку в занавесе» (теперь уже не в железном, а в бумажном), через которую так легко делать дутые барыши.
Правда, воспользоваться этой «дыркой» отныне могли не только отдельные нарушители социалистической законности и не только счастливчики, получившие квоты из мохнатой руки, но и практически все импортёры. Тем хуже пришлось реальному производственному сектору. Ведь, как и прежде, чистоган тех, кто привозил товары «оттуда», компенсировался убытками тех, кто пытался делать товары «здесь».
Так в России пришло к власти компрадорское лобби, паразитирующее на экономике страны и ослабляющее её реальный сектор. Компрадорское – от латинского слова «comprare», что означает «покупать». Компрадорами называют тех капиталистов, кто зарабатывает не путём производства отечественных, а путём покупки и перепродажи иностранных товаров.
Все девяностые годы прошли под знаком компрадорской схемы: кредит на Западе – продажа долларовой массы на внутреннем валютном рынке – искусственное занижение курса доллара – ввоз искусственно удешевлённых импортных товаров – удушение отечественных производителей. Внешний долг рос, как снежный ком, а отечественное производство сжималось, как шагреневая кожа. Чтобы удерживать стабильно низкий курс доллара на фоне высокой инфляции, требовалось всё больше и больше ресурсов, а брать их дальше стало неоткуда. Кредит Запада не мог быть безграничным, пришло время возвращать занятое, а дерево с золотыми монетками, как и следовало ожидать, «незримая рука рынка» вырастить не смогла.
Дефолт девяносто восьмого был в такой ситуации неизбежен. Миллионы сограждан: и те, что рубили лютые бабки на ввозе дешёвого импорта, и те, что худо-бедно пристроились заграничный товар продавать, - пережили шок. Тогда у нас тоже искали врага в лице таинственных спекулянтов: мол, интриги Сороса или заговор братьев Йорданов на валютном рынке повалили рубль! А врага порой можно было увидеть в зеркале: крах рубля приближал всякий россиянин, кто строил своё благополучие на заниженном курсе, кто вместо производства своих товаров продавал чужие. Вожаками этой гигантской компрадорской армии, заведшими страну в тупик, были, конечно, либеральные экономисты в правительстве.
Что же произошло потом? Курс доллара за короткий срок вырос в четыре раза. Зарубежные товары подорожали на столько же. Миллионы распространителей экспорта разорились – их бизнес стал невыгодным. Зато, впервые после десятилетнего провала, пошла в рост русская экономика. Место импорта стали занимать отечественные товары. После очистительного дефолта, как после болезненной операции, срезавшей гнойную опухоль, страна начала подниматься с колен.
Однако компрадорское лобби никуда не исчезло. Оно осталось убеждённым в своей правоте - ещё бы, ведь прежний курс, гробивший страну, приносил ему фантастические доходы! Вплоть до сегодняшнего дня компрадоры находили аргументы, чтобы навязывать свои взгляды правительству РФ.
КРАХ КОМПРАДОРСКОГО СЕКТОРА
Часть третья. Закат.
При Путине в действия Кремля стал возвращаться здравый смысл. Та часть казённых доходов, которая прежде тратилась на искусственное занижение валютного курса, пошла на погашение внешнего долга. За шесть-семь лет Россия освободилась от кредитного ярма и существенно нарастила национальное производство. Экономический рост нулевых годов был основан на трёх китах: 1) относительно реальный валютный курс, не выталкивавший с рынка отечественных товаров; 2) избавление от ежегодных платежей по внешним кредитам – эти средства теперь направлялись на внутренние цели; 3) удачная конъюнктура нефтяных цен.
Критики режима считают третье условие главной и чуть ли не единственной причиной экономического успеха Путина. Это не верно. Оно могло стать главным, если бы нефтедоллары удалось использовать без оглядки на либеральных краснобаев из ВШЭ.
Огромную валютную выручку, которую Россия получила благодаря скачку цен на рынке энергоресурсов, можно было направить на модернизацию промышленности, вторую индустриализацию страны. Можно было создать русское производство компьютеров, сотовых телефонов, лекарств, можно было освоить технологии подводного бурения и медицинской диагностики – всего того, в чём мы продолжаем критически зависеть от Запада. Но участие государства в производственных инвестициях табуировано либеральными догмами. Поэтому два триллиона баксов, которые свалились на нас благодаря удачному стечению нефтяной конъюнктуры, в основном потрачены по двум направлениям: 1) создание валютного резерва (что имело определённый смысл); 2) возвращение к политике искусственного удешевления доллара (что не имело смысла ни для кого, кроме компрадорского лобби).
В 2005 году доллар стоил 30 рублей. Вы серьёзно полагаете, что через десятилетие, после ежегодного удешевления рубля с темпом инфляции в 6-10 %, он может стоить примерно столько же? Конечно, нет! Но компрадоры, доминирующие в экономическом блоке правительства, настаивали на выбросе всё больших и больших масс нефтедолларов на валютный рынок, чтобы максимально сбить курс.
Правда, в отличие от Ельцина, в действиях которого вообще трудно обнаружить следы интеллекта, Путин проводил гораздо более осмотрительную политику. Он старался применяться к фактическим обстоятельствам. Фактом было угнетённое положение отечественной промышленности, при котором невозможно развитие. Но таким же фактом было могущество компрадорского лобби: как в бизнесе, так и в экономической теории. С его интересами оказалось невозможно не считаться. В результате сложился компромисс: курс доллара снижался относительно реальности не в разы, как в девяностые годы, а всего лишь на проценты и десятки процентов – но это были проценты, отнятые у реального сектора.
Когда кризис 2008 года ударил по нефтяным ценам и Кремль, сберегая ресурсы, перестал давить на валютный рынок, курс доллара скакнул с 23 до 36 рублей. На следующий же год экономика продемонстрировала рост около 10 процентов. Затем валютные интервенции на финансовом рынке снова стали нарастать, курс доллара вопреки инфляции застыл на отметке 33, и рост российского ВВП тоже застыл на отметке около одного процента в год. Поистине надо быть профессором Высшей Школы Экономики, сидящим на компрадорских грантах, чтобы не заметить тут связи!
Спрашивается, для чего были потрачены сотни миллиардов долларов, стабилизировавших курс рубля к доллару? Если откинуть всю шелуху, все пустые разговоры о привлечении иностранных инвесторов (которые двадцать лет не хотят слышать этих заклинаний), о сдерживании инфляции (как будто мировая практика не знает иных рычагов сдерживания), придётся дать один обоснованный и неопровержимый ответ: дешевизна «зелёного» поддерживалась исключительно для обогащения импортёров и сдерживания отечественного производства! Вместо того чтобы снимать Отечество с «нефтяной иглы», либералы продолжали загонять экономику в абсолютную зависимость от импортных товаров, купленных на нефтедоллары.
А ещё заниженный курс был нужен для того, чтобы людям, зарабатывающим «здесь», проще было тратить свои доходы «там». Ведь чем дешевле доллар и евро, тем выше желание отдыхать за границей, покупать жильё за границей, учить детей за границей, инвестировать за границу и т.д. и т.п. То есть, вместо притока стимулировался отток капитала, обеспечивавший безбедное веселье на Лазурном берегу или в Анталье (кому что мошна позволяла).
Сегодня эта малина снова кончилась. Сегодняшний взлёт доллара, безусловно, больно ударит по всей российской жизни. Но остриё удара направлено на компрадорский сектор. Поэтому нашу нынешнюю боль можно сравнить с болью человека, у которого вскрывают нарывающий чирей, - сегодня боль, завтра исцеление. Может быть, это здоровое завтра наступит не так скоро, как хотелось бы, но другого пути к выздоровлению нет.
Жаль, что решение о переходе к реалистичному курсу валют принято не осознанно, а ситуативно, под давлением обстоятельств. Падение нефтяных цен, как и в 2008 году, лишило правительство ресурсов для давления на валютный рынок. Отпустить рубль и разрушить компрадорскую малину пришлось поневоле.
Правда, есть важный плюс, отличающий облом-2014 от обломов 1998 и 2008 годов. Россия явно и бесповоротно прекратила политический флирт с Западом. Это значит, что психологическую зависимость от западных кредитов, западных инвесторов, западных товаров тоже придётся изживать. Кремль обязан сделать ставку на отечественную экономику, иначе не стоило и затевать разговоры о самостоятельной, суверенной державе.
Надо раз и навсегда обрубить русофобское представление о том, что всё хорошее может прийти только с Запада, а в самой России ничего хорошего возникнуть не может – поскольку именно эта, абсолютно внеэкономическая, иррациональная фобия определяет политику доморощенного либерализма и формирует паразитический компрадорский сектор.
С другой стороны, русским патриотам, в большинстве далёким от экономики, пора понять, что курс рубля к доллару – не предмет национальных амбиций. Экономический авторитет страны определяется отнюдь не стоимостью её валюты (для примера сравним стоимость украинской гривны и японской йены), а размерами и динамикой её ВВП. Курс рубля – такой же инструментальный показатель, как температура тела в медицине. Весьма глупо сбивать температуру, чтобы немедленно отправиться на дискотеку, – куда полезнее потерпеть жар, чтобы вывести зловредную инфекцию. Глупо занижать рублёвый курс доллара, чтобы приобщиться к западным благам, – куда полезнее дать подняться собственной экономике, чтобы хорошо жить на свои собственные доходы.
А как это сделать, в каких секторах мы способны добиться успеха – заслуживает отдельного разговора.
КРАХ КОМПРАДОРСКОГО СЕКТОРА
Часть четвёртая. Есть ли жизнь без них?
Когда возникает дилемма: русское или иностранное, - либерал сразу утверждает, что продукция нашего производства – такое барахло, какое и поддерживать стыдно, а импорт – чуть ли не единственный способ обеспечить достойное качество жизни. Не будем отвергать их аргументы с порога – без импорта не может обойтись ни одна экономика, тем более такая, что, по милости компрадоров, потеряла двадцать лет для развития. Но неужели всякий наш продукт – такое барахло, что надо тратить государственные ресурсы для его удушения и замены на импортный?
Начнём с сельского хозяйства. Мясо наших кур ничуть не хуже пресловутых «ножек Буша», точно так же, как наши свинина и говядина не уступают по вкусу импортным. Наши картофельные хлопья ничем не уступают германским. Наши шпроты вполне сопоставимы с эстонскими. Наши яблоки вполне способны конкурировать с польскими, а тем более молдавскими. И уж совсем как-то неудобно напоминать о том, что политика удешевления доллара довела до того, что на российском рынке появилась печень трески украинского (!) производства (не из черноморских ли бычков извлечённая?), которая совсем не выдерживает сравнения с калининградской или мурманской. То есть, почти по всем продовольственным позициям, кроме экзотических фруктов, мы были вполне способны заместить импорт – и не сделали этого только потому, что мешала политика понижения долларового курса, выдавливавшая наших аграриев с рынка.
Можно возразить, что голландская мытая морковь гораздо удобнее для готовки, чем грязная подмосковная, – но ведь русские крестьяне не наладили массовое производство мытой морковки в том числе потому, что чужая шла по заведомо заниженной цене, для нас такая цена делала мытьё нерентабельным. Стоило поднять курс доллара, и отечественная мытая пошла бы не хуже голландской.
Русская лёгкая промышленность и вовсе была убита в годы реформ. Стоит заикнуться об этом, и сразу же нарываешься на сравнение нелепых совковых балахонов с шедеврами от «Армани» и «Дольче Габана». Но позвольте, разве у нас одёжный рынок формируется моделями от кутюр? Ничего подобного, его заполонили китайские и турецкие изделия, вполне сопоставимые с продукцией ряда отечественных фабрик (например, в Пскове, Калуге, Москве, Питере). И если бы не курсовое поддавливание, наш швейный бизнес мог бы нарастить объёмы в несколько раз, заняв место китайцев и турок – возможно, не только на российском рынке, но и на рынках соседних стран.
Ещё одна точка роста – фармацевтика. Здесь десятки препаратов просто вытеснены привозными аналогами. Например, промедол у нас перестали производить вообще, российский фенобарбитал днём с огнём не сыскать. А ведь в составе наших и импортных медикаментов нет никакой разницы, проблема только в ценовом преимуществе последних, созданном искусственным занижением долларового курса.
Да, на Западе есть современные медикаменты, изготовление которых нашим фармацевтам пока не по зубам. Но здесь, как и в случае с «Гуччи» и «Армани», дорогу осилит идущий. Шедевры возникают в среде, где много развивающихся середняков. Если середнякам нет дороги, если они загинаются в неблагоприятных условиях, то об эксклюзивных моделях можно забыть сразу: не было и никогда не будет. Когда же реалистичный курс доллара расчистит дорогу на российский рынок для массового среднего производителя, в этой массовке наверняка возникнут и топовые линии.
Что касается автомобилей, мы уже наладили их сборку из привозных частей у себя, и теперь вопрос стоит только о замене импортных комплектующих на отечественные. Если мы умеем делать двигатели для космических ракет, то тачать моторы для автомашин – тем более посильная задача. Проблема лишь в одном – чтобы валютный курс не убил рентабельность собственного производства в сравнении с импортом.
Ещё одна ходовая тема – сотовые телефоны. Их уже успешно делает не только Китай, но и Вьетнам. Неужели мы на такое не способны? Даже если предположить, что сборка маленьких электронных плато требует какой-то особой восточной кропотливости, к которой не склонна экспрессивная славянская душа, то можно ведь телефонные заводы укомплектовать вьетнамскими гастарбайтерами. Получится гораздо более полезное применение их рабочей силы, нежели при нынешней торговле импортными куртками на российских базарах. Загвоздка лишь в одном: при искусственно заниженном курсе доллара выгоднее и куртки, и мобильники привозить из-за кордона.
Как видим, любая отрасль реального сектора экономики при подорожании доллара должна пойти в гору. Есть тут единственная закавыка: чтобы нарастить объёмы, нашей промышленности потребуется новое оборудование – а его тоже придётся импортировать! Машиностроение, выпуск технологического оборудования – это самая искалеченная компрадорами отрасль. Значит, импортзамещение пойдёт более медленными темпами, чем позволяет ёмкость рынка. Новые цеха и линии будут входить в строй в полтора раза медленнее, чем могли входить при старом курсе, если бы модернизация осуществлялась за нефтедоллары времён нефтяного бума.
Ничего не поделаешь – то, что ломалось два десятилетия не может быть восстановлено за несколько месяцев. Особенно если речь идёт не о возвращении статуса-кво, а о навёрстывании упущенного. Но другого выхода, если мы хотим полнокровного возрождения российской экономики, просто нет.
В уходящем году мы дуплетом порвали сразу и политические, и экономические цепи, приковывавшие нас к Западу. И теперь, чтобы снять страну с «нефтяной» и с «импортной иглы», необходимо снять её ещё и с «иглы» психологической зависимости. Невозможно добиться успеха в мировой конкуренции, если считать конкурента безусловно высшим и совершенным субъектом. Такой поединок больше напоминает не соперничество, а поддавки. Так мы никогда не построили бы русского флота и русской металлургии, не победили бы Наполеона и Гитлера, не полетели бы первыми в космос, а болтались бы на привязи западных хозяев подобно какому-нибудь Пуэрто-Рико, болтающемуся на привязи США.
На дворе время обретения Россией достоинства и полноценного суверенитета. Конечно, это не по нраву компрадорскому лобби, которое превратило зависимость страны от Запада в свою бездонную кормушку. Компрадорский слой больше всего недоволен переменами и он громче всех тоскует по дешёвым баксам. Но нам, желающим строить день завтрашний, а не проедать день вчерашний, надо твёрдо усвоить: ослабление российской валюты, подорожание доллара – не препятствие, а стимул на пути к нужным стране переменам.
Иван ТАЛЯРОНОК
декабрь 2014 г.